Донеслось невнятное бормотание, потом резкий окрик;

– Полиция! Именем закона!…

Вместо ответа послышался треск. Слышно было, как посыпалась отбитая пулями штукатурка.

– Молодцы черти! – обрадовался Брачка. – Отстреливаются…

Робис кинулся к окну. Двор кишел полицейскими и тайными. Выбежал на кухню – во втором дворе то же самое. Оставался единственный путь – через окно задней комнаты, по соседним крышам во двор на Мариинской улице. Брачка осторожно высунул голову, но тотчас отскочил, вовремя заметив за трубой ствол винтовки.

– Застряли мы тут – уже не выбраться! И, знаешь, на этот раз как следует, – сообщил он Робису, который тем временем закрыл окна стальными ставнями. – Так что начнем? – И Брачка ласково погладил свой маузер.

– Сиди помалкивай! Видишь – не к нам? Все равно им не помочь, а сами, может, еще и выпутаемся благополучно.

Но надежды Робиса не оправдались.

Поняв, что через дверь не проникнуть, агенты Регуса решили пробить дыру в полу верхней квартиры и открыть огонь оттуда.

И вот по лестнице уже загремели тяжелые шаги. Остановились перед их дверью. Сейчас дверь начнет сотрясаться под ударами сапог. Однако полицейские топчутся на месте. Тишина. Доносится лишь невнятный шепот. Брачка от изумления чуть не выронил револьвер.

– Ну и номер! – подивился он.

Робис догадался о причине заминки. Он отчетливо представил себе, как шпики, увидев табличку с фамилией «Криевинь», пришли в замешательство: «Которая же квартира им нужна?» И тут Робис подумал, что настоящей целью налета, возможно, является «коммуна».

Но раздумывать было некогда – полицейские подняли стрельбу без предупреждения. Почти одновременно отозвались маузеры боевиков. Во все стороны от дверей полетели щепки. Передняя наполнялась дымом. Стоя на кухне, боевики высовывали руки с револьверами в дверную щель и стреляли. Снаружи послышались стоны, чье-то тело рухнуло вниз по лестнице. Раздалась ругань, затем на площадке перед дверью все стихло. Шум схватки доносился лишь со второго этажа.

– Смылись! – обрадовался Брачка.

– Не болтай лишнего! Давай лучше сюда мешки! – быстро скомандовал Робис.

Они сорвали доски пола, под которыми хранились мешки с песком, и забаррикадировали двери. Вдруг неожиданно снова раздались выстрелы. Боевики едва успели отскочить в сторону.

– Вот сатана! – выругался Брачка, вытряхивая из рукава кусочек расплющенного свинца.

Потеряв свою силу в песке, пуля, к счастью, лишь царапнула руку. Почувствовав боль, Брачка палил с удвоенной яростью.

Но тут Робис крикнул:

– Без толку! У них стальные щиты!

Теперь Брачка понял, отчего после каждого выстрела раздается звон.

– Оставайся на кухне! Я к другому окну! – распорядился Робис и, пригнувшись, проскочил через переднюю.

Перезарядив пистолет, Брачка занял позицию, подождал, пока Робис откроет огонь, и разрядил подряд всю обойму. Оставшиеся во дворе полицейские и агенты спасали свою жизнь: одни забежали в первый дом, другие укрылись под аркой ворот и лишь после этого повели ответный огонь. Не разобравшись в том, что творится внизу, агенты прекратили штурм обеих квартир и выбежали во двор. Теперь и вторые Криевини взяли их на мушку. Несколько человек не успели укрыться и упали.

Вдребезги разлетаются стекла, пули бешено барабанят по стальным ставням, но бессильны поразить цель. Адский грохот – хоть уши затыкай!

– Вот и выкурили!… – ликует Брачка, уже в который раз набивая патронами магазин своего маузера.

– Что толку? – оборвал его Робис. – Ведь мы окружены!

3

Атаман всегда любил книги. Держать в руках красивый томик, листать шершавую полотняную бумагу – уже одно это доставляло ему наслаждение. В последние дни он читал массу книг, стараясь хоть немного забыться. Сознательно или нет, но Атаман выбирал такие произведения, где описывалась жизнь заключенных или ссыльных. Вот и теперь, стоя на стремянке, он достал с полки «Балладу Редингской тюрьмы» Оскара Уайльда.

Два часа рылся Атаман в книжном магазине, поднимая облака пыли, но так ничего и не купил. Хозяин магазина не слишком этим огорчился: книжная торговля на Романовской улице служила совсем иным целям. Товарищи брали здесь выставленную на витрине дозволенную марксистскую литературу и еще чаще – недозволенную, хранившуюся в укромном месте.

Когда вбежала – или, вернее, влетела в магазин Лиза, Атаман сразу понял, что стряслась беда. Прическа ее растрепалась, грудь лихорадочно вздымалась, платье было мокрым от пота. В кулаке Лиза все еще сжимала деньги, приготовленные на покупку сахара. Атаман бросил книжку на полку и спрыгнул с верхней ступеньки.

– Что случилось? Говори же!

Минутой позже, оставив выбившуюся из сил Лизу в магазине, он уже торопливо шагал в сторону «коммуны». Атаман еще не знал, как действовать. На месте будет виднее… Только надо торопиться – товарищи в беде! Он больше не чувствовал обиды. Робис был прав – с горстью боевиков тюрьмы не взять. Хорошо еще, что вчера отделались только несколькими легкими ранениями, а ведь могли погибнуть зря. Он напрасно не послушал товарищей. Весь день Атаман думал, что он должен пойти к Робису, честно признаться в том, что поступил, как дурак, и помириться. Однако заедала гордость. К тому же он не был уверен, что Робис так легко простит ему грубое нарушение дисциплины. Теперь чувство долга и товарищества побороло в нем все остальные чувства. Его охватило неудержимое стремление к действию.

– Стой! – услышал возле себя Атаман.

В этом голосе не было ни злобы, ни угрозы. Угроза была в выставленных вперед солдатских штыках, колючим заграждением перекрывших улицу Стабу. И Атаман понял, что это препятствие ему не преодолеть.

Он повернул и бросился бегом к Мельничной. Там, в столовой сестер Дрейфогель, где нередко бывали боевики, он надеялся найти помощников. Еще издали он заметил у входа пролетку и обрадовался – хоть Лихач здесь.

Лихач сидел вместе с Фаустом за обедом и рассказывал ему о самом знаменательном случае его боевой жизни – как после нападения на банк его кляча, увозившая Робиса, состязалась с преследовавшей их тройкой Регуса. У Фауста было великолепное настроение, потому что в кармане его пиджака лежал пузырек с нитроглицерином, принесенный рабочим из мастерских арсенала.

Атаман подошел к ним.

– «Коммуна» оцеплена!… – шепнул он. – Надо выручать Робиса и Брачку! Прихватите ребят! Я пошел в разведку… – и выбежал из столовой.

Лихач настиг его уже во дворе:

– Где же мы встретимся?

Атаман на мгновение обернулся:

– Клуб Атлетов знаешь? Встретимся там, во дворе.

Теперь он пытался приблизиться к конспиративной квартире с другой стороны. Но повсюду одно и то же – квартал оцеплен до самого Балтийского вагоностроительного завода. А шум выстрелов слышался еще дальше. Тренированный слух Атамана различил в нем и пулеметные очереди. Тут уж ни храбрость, ни самоотверженность не помогут – к своим не пробиться. И пробовать не стоит, лучше расставить посты на тех улицах, по которым поведут в «музей» арестованных товарищей, и попробовать напасть на конвой… Конечно, в том случае, если Регусу удастся их арестовать. В глубине души Атаман не допускал мысли о том, что Робис и Брачка дадут взять себя живыми.

Когда Атаман шел в клуб Атлетов, его обогнала открытая двуколка, в которой сидели Регус и Лихеев. Вскоре вслед за ней прогрохотали по мостовой две упряжки с полевыми пушками. Было ясно, куда они направлялись.

На углу Рыцарской Атаман столкнулся с Шампионом.

– Господин Русениек, вы?! Какое грандиозное сражение! Весь город только о том и говорит; у губернатора едва разрыв сердца не случился, а народ словно на крыльях!… Как я рад встретить вас целым и невредимым! Я опасался, нет ли и вас среди осажденных…

– Эх, кабы я был с ними! – огорченно вздохнул Атаман.

– Не могу ли я оказать вам какую-нибудь услугу? Только говорите быстрее. Я спешу, как не спешил еще никогда в жизни!